Лечение и наказание

В Астрахани судят психиатра Александра Шишлова. Его бывший пациент Михаил Елинский убил полуторагодовалого ребенка. Затем, размахивая окровавленным орудием убийства, он ходил по городу, и тогда его застрелили полицейские.

Все время после выписки из психиатрического стационара и до убийства Елинский послушно принимал психиатрические  препараты, назначенные ему врачом, - и государственное обвинение, и лечащий врач Елинского полагают, что он был болен шизофренией. Этим заболеванием они объясняют то, что в 2011 году Елинский убил продавщицу, отказавшуюся налить ему воды.

Преступление, видимо, показалось слишком зверским и необъяснимым, чтобы за это наказать Елинского как обычного убийцу. Поэтому его освободили от уголовной ответственности, и он прошел курс лечения в специализированном психиатрическом стационаре. Оттуда он попал на лечение к психиатру Шишлову.

С этого момента согласие между государством и психиатром заканчивается.

Обвинение полагает, что Шишлов виновен в том, что выписал пациента, не излечив его от болезни: не заметил “отсутствия положительной динамики” или скрыл таковое.

Психиатр настаивает на своей невиновности: по его словам, он добросовестно пролечил пациента от шизофрении. К выписке Елинского готовила комиссия специалистов, в которой Шишлов был самым младшим, а пациент соответствовал всем критериям на выписку. В отделении, как сообщает РИА новости со ссылкой на врачей, Елинский “вел себя как мальчик-зайчик... ни одного факта нарушения режима в отделении”.

К сожалению, ни одна из сторон в этой истории не рассматривает истинной причины трагедии даже в качестве возможной.

В России живет много людей с психиатрическими диагнозами, включая диагноз “шизофрения”. Они испытывают трудности в повседневной жизни и бывает, создают такие трудности окружающим. Подавляющее большинство таких людей не нарушает уголовный кодекс.

Вопреки мнениям, которые можно почерпнуть из прессы, среди людей с психиатрическими диагнозами доля тех, кто воздерживается от совершения насильственных преступлений, не меньше, а больше, чем среди тех, кого мы называем “психически здоровыми”.

Почему так? Если носитель диагноза “шизофрения” не совершает насилия, он делает это потому, что оно запрещено законом. Если он совершает убийство – он делает это потому, что хочет преступить закон и решается на этот поступок, точно также как и все остальные.

Интуитивно мы понимаем это. Поэтому в обыденной жизни мы считаем людей с психиатрическими диагнозами такими же, как мы субъектами морального выбора, отвечающими за собственные судьбы, и судим о людях не по диагнозам, а по поступкам. Это делает возможным взаимные обязательства, обмен услугами и товарами и многое другое – все то, что мы называем человеческими отношениями.

Арестованного в 2011 г. за убийство продавщицы, отказавшей ему в стакане воды, Михаила Елинского суд освободил от уголовной ответственности и отправил лечиться.

Проблема, с которой столкнулся Елинский, состоит в том, что убийство – не болезнь, а преступление. Убийство можно расследовать и наказать. “Вылечить” совершенное убийство – нельзя. Интуитивно мы понимаем это, что бы ни говорили эксперты из института имени Сербского.

Это наше понимание психиатры считают результатом “отсутствия психиатрического образования”. Они гордятся особыми экспертными полномочиями – освобождать от уголовной ответственности человека с психиатрическим диагнозом, который, по их мнению, такую ответственность нести не может и не должен. Это считается проявлением гуманности – человека “спасли” от наказания в тюрьме. Фактически, его лишают статуса субъекта морального выбора и превращают из субъекта - в объект. С объектами не имеют дел, об объектах не судят по их поступкам. Каких бы то ни было взаимных обязательств с объектами избегают.

Мы не знаем, как сложилась бы судьба Михаила Елинского, если бы его признали виновным в совершенном в 2011 г. убийстве и наказали бы так же, как и всякого другого на его месте. Очевидно, что тогда он бы не утратил статуса субъекта морального выбора. Отбыв наказание, он мог бы вернуться в повседневную жизнь на тех же условиях, что и все остальные, – в мир, где люди судят друг о друге по поступкам, а не диагнозам. Возможно, он смог бы найти в нем какое-то место и для себя.

Из доступного нам всем мира взаимных обязательств Михаил Елинский был выброшен в тот момент, когда эксперт-психиатр признал его невменяемым и “освободил от ответственности” за убийство.

Никакое количество добросовестно выпитых “лекарств”, инъекций пролонгов, сеансов электрошока или психотерапии исправить эту трагедию не могут.

Люди склонны бояться тех, кого силой закона лишили ответственности за свои поступки, и стараются не иметь с ними дел.

Александр Шишлов был априори бессилен “помочь” своему “пациенту”, в чем бы сейчас его ни обвиняли.

Разногласия между лечащим врачом Елинского и стороной обвинения отражают очень важную функцию, которую в наших глазах исполняет выставленный преступнику диагноз “шизофрения”. Как и в случае детоубийцы из Москвы Гульчехры Бобокуловой, детоубийцы из Нижнего Новгорода Олега Белова или освобожденного по излечению из спецпсихбольницы Александра Бычкова, диагноз позволяет не задаваться вопросом о мотивах преступления.

Между тем, этих людей освободили от уголовной ответственности за совершенное преступление, заменив наказание - “лечением”. Каждый из них при этом превратился в “вещь”, лишившись статуса человека как в собственных глазах, так и в глазах окружающих.

Можно предположить, мотивом для дикого, неописуемого преступления у каждого из них была попытка найти выход из ситуации путем самоубийства – надежда на то, что из-за агрессивного и вызывающего поведения их расстреляют при задержании.

Белову, Бычкову и Бобокуловой это не удалось. У Елинского – получилось.

Именно потому, что психиатры считают психиатрический диагноз основанием для лишения человека ответственности за свои поступки и тем самым отнимают у него статус личности и наделяют его статусом предмета, критики и называют эту практику преступлением против человечества.